Ровно месяц прошел с того дня, когда ход мирной украинской революции перешел в стадию военного противостояния на улицах Киева. Война силовиков против митингующих граждан, закончившаяся в считанные дни, но унесшая с собой более сотни человеческих жизней может по праву считаться поворотным моментом нынешней украинской истории. Имена героев Небесной Сотни навсегда вошли в сознание миллионов людей, как символ свободы, независимости и национального самосознания украинцев. За несколько месяцев украинская нация приобрела то, к чему стремилась все двадцать три года независимости своего государства – национальное единство и самоидентификацию.
Формат украинской революции вышел далеко за рамки политического процесса и стал примером рождения современного гражданского общества, основанного на высокой степени самоорганизации его участников. Историю создают люди, они же сохраняют ее для своих потомков, чтобы передать им понимание событий, предопределивших будущее многих поколений. Роль хранителей национальной истории – музейных работников, историков и ученых, невозможно переоценить, потому что именно они в каждый конкретный момент времени берут на себя ответственность за сохранность памяти поколений и ежедневную работу духовных сокровищниц нации.
Украинские музеи, находившиеся в эпицентре революционных событий в Киеве, с одной стороны оказались заложниками бездействия государственной системы, с другой выступили фактором объединения вокруг себя украинской общественности.
Корреспондент MIGnews.com.ua изучил, как живут и что переживают сегодня украинские музеи, а также записал воспоминания их сотрудников о тех кровавых событиях.
Национальный военно-исторический музей Украины – открытая дверь
Сейчас на фасаде Национального военно-исторического музея Украины Центрального музея Вооруженных Сил Украины висит баннер памяти погибшим во время противостояний. Три человека Небесной сотни погибли именно здесь, в Крепостном переулке и на ул. Грушевского, 18 февраля. В медпункте, развернутом в Доме офицеров, единственном убежище для раненых и пострадавших на Грушевского медики вместе с сотрудниками музея спасали человеческие жизни.
Сотрудники музея и Дома офицеров уже с первых минут помогали медпункту развернуться. Старший научный сотрудник отдела фондовой работы музея Александр Шемеляк вспоминает: "Как только я услышал, что митингующие разворачивают в Доме офицеров медпункт, переоделся в свою военную форму, взял рацию и пошел туда. Увидел, что медпункту не хватает людей и стал помогать в приеме раненых и оказании им первой помощи. Я оказывал раненым первую помощь, перематывал раны, водил в туалет, принимал пострадавших с улицы. Благодаря тому, что у меня было удостоверение работника музея и Дома офицеров, я каждые полчаса выходил на улицу, чтобы увидеть обстановку, несколько мне раз удалось забрать раненных у "Беркута".
"Беркут" заблокировал проезд любых машин к Дому офицеров и первые несколько часов скорые не приезжали вообще. Из-за этого погибли три человека. Я видел, как врачи откачивали людей, которые умирали, делали им массаж сердца, и как людей не удавалось спасти. Через несколько часов после начала работы в медпункт начал врываться "Беркут". Наше руководство и военизированная охрана смогли удержать их от вторжения. Когда "Беркут" отошел от входа, Дом офицеров окружили агрессивно настроенные "титушки", но им тоже не удалось попасть внутрь. Когда скорые начали пропускать, мы смогли отправлять тяжелораненых. Людей с более легкими травмами забирали либо родственники, автомайдановцы, обычные люди, которые прочитали в Интернете просьбу о помощи, но для того чтобы их могли вывезти нужно было сдерживать агрессию "Беркута", который держал наше здание все время под контролем".
Люди, которые посвящают жизнь изучению военной истории страны, лучше, чем кто-либо другой понимают цену каждого боевого конфликта. Директор музея Владислав Таранец является почетным президентом военно-исторического клуба "Красная Звезда" и десять лет руководит сообществом украинских реконструкторов.
Дух единства, любви к родине и ее истории объединяет сотни людей из разных областей Украины. Основная цель клуба - сохранение памяти о разных периодах военной истории, воссоздание ее эпизодов в массовых мероприятиях и фестивалях, воспитание духа патриотизма и понимания исторических процессов в обществе.
Не остались украинские реконструкторы в стороне от событий сегодняшних, они с первых дней принимали активное участие в событиях Майдана и реализовывали знания, полученные в клубе, на баррикадах и в горячих точках конфликта. Сейчас участники клуба "Красная звезда" обратились в Министерство обороны с заявлением о готовности к мобилизации полным составом и защите целостности территории Украины.
Музей истории Киева – утраченные фонды и эвакуация
Первым и единственным музеем, серьезно пострадавшим во время революционных событий, стал Музей истории Киева. Фонды, расположенные на четвертом и пятом этаже Украинского дома, были разгромлены и частично уничтожены, после того как здание штурмом взяли под контроль силовики. По словам сотрудников музея, днем 18 февраля "Беркут" потребовали у них срочно покинуть рабочие места, без возможности собрать вещи и документы. В это время фонды музея были опечатаны и сданы на сигнализацию. В ночь с 18 на 19 февраля в 00:03 в фондах сработал сигнал тревоги, ни милиция и государственная служба охраны на вызов не выехала, и до утра попасть на место происшествия оказалось невозможно.
Из воспоминаний сотрудников музея: "С самого начала революции мы понимали, что наш музей – это музей города, в котором сейчас происходят события, имеющее глобальное значение для истории всей страны. Мы осознавали свою функцию музейных работников и то, что в этом случае историки должны находиться над схваткой и максимально точно фиксировать происходящее. Наши сотрудники из отдела современности все время ходили на Майдан, общались с людьми, собирали документы, артефакты и мнения тех, кто там находился. Мы понимаем, что в будущем нам нужно будет отражать это событие и старались максимально собрать информацию для музея. Пытались даже спасти остатки разрушенного памятника Ленину, однако оказалось, что фактически памятник был бесхозным и не находился на балансе не у одного из ведомств, что дало возможность чиновникам не принимать необходимые меры по его сохранению.
Что касается Украинского дома в первый же день, когда здание заняли протестующие, мы, силами сотрудников, установили круглосуточные дежурства, так как дверь в наши фонды была вскрыта при взятии. Через наши этажи из здания выводили милицию, но при этом фонды не пострадали. Впоследствии у нас установись хорошие отношения с ровенской сотней, которая организовала пункт пребывания протестующих в Украинском доме. Мы увидели уважительное отношение с их стороны. Комендант следил за порядком в здании и постоянно держал территорию нашего музея под охраной.
Когда 18 февраля в Украинский дом вошел "Беркут", директор музея поставила силовиков в известность о том, то в здании находятся фонды музея и получила устные гарантии их сохранности. Точных данных кто находился на территории Украинского дома ночью, когда сработала сигнализация в фондах, нет. "Беркут" это был или подразделения внутренних войск мы не знаем до сих пор. Но так как это был очаг боевых действий, то ни милиция, ни ГСО туда не выехали. То есть, получив информацию, что фонды вскрыты, действовать не было возможности. Руководство музея смогли попасть в помещение фондов только в девять утра следующего дня и обнаружили в фондах ужасающий разгром. Не только на наших четвертом и пятом этажах, а по всему Украинскому дому.
Такой погром невозможно осуществить за короткое время, для этого нужно большое количество людей с какими-то предметами в руках, которыми можно разбивать и крушить все вокруг. Например, офисные компьютеры были выволочены из кабинетов и разбросаны в коридоре. Фонды музея пострадали довольно серьезно - разбита археология, иконы, фарфор, скульптуры. После погрома мы организовали двухдневную эвакуацию уцелевших фондов. Нам помогали люди, которые пришли в Украинский дом, чтобы навести там порядок после пребывания силовиков. Мы ощутили удивительную моральную и физическую поддержку. Во время эвакуации экспонатов нас потрясло то, насколько централизованно и организованно передавалась информация внутри Майдана. К нам постоянно приходили ребята и приезжали машины, которые были готовы помогать музею. Волонтеры помогали упаковывать предметы, загружать и транспортировать их, делали это очень согласованно и самоорганизованно. Это были люди мобилизованные духом и с осознанной гражданской позицией, объединенные одной единственной задачей – помочь, сберечь и не допустить варварства по отношению к музейным раритетам. Эту помощь невозможно оценить".
Бездействие государства и музейная мобилизация
Бездействие государственной системы в отношении сохранности культурных ценностей прочувствовали на себе и другие музеи. Директор Музея исторических драгоценностей Украины Людмила Строкова: "Наш музей расположен на территории Киево-Печерской Лавры, и то, что мы находимся за стенами монастыря, с одной стороны стало нашей основной защитой на период противостояний, с другой - именно Лавра была одним из объектов политического конфликта, и что могло произойти на ее территории, невозможно было предугадать.
В момент обострения ситуации 18 февраля, никто из министерства нам не позвонил, не произошло необходимой в такой момент общей координации действий по выработки плана безопасности музеев. Мы справились собственными силами, установили график дежурств сотрудников и все время отслеживали ситуацию. Кроме того наша охрана не отказалась от работы с музеем и оставалась на своем посту даже в самые критические дни. Нас поддержали не чиновники, а люди - представители самообороны, которые несколько раз урегулировали конфликты на территории Лавры, волонтеры организации "Голубой щит". По сути именно внимание общественности и оперативная реакция позволили не допустить на территории монастыря разрушительных конфликтов".
По мнению генерального директора Киевского национального музея русского искусства Юрия Вакуленко, ситуация с тем, что украинские музеи фактически остались в критический момент без поддержки государства, связанна не только с хаосом конкретного времени, но и с планомерным разрушением системы музейной безопасности еще задолго до событий революции: "Все эвакуационные системы, в том числе и в музеях, сложились у нас сразу после войны. Когда музеи вернулись из эвакуации. У каждого директора музея был свой пакет инструкций на случай чрезвычайно положения. Он понимал, куда эвакуирует сотрудников, а куда музейные ценности. Эта система существовала десятилетиями.
Но уже лет пять мы никому не отчитываемся по планам гражданской обороны. Впечатление, что эта система разваливалась вполне осознанно. Революция обнажила нашу абсолютную системную незащищенность. Музеи хранят уникальную память человечества, цивилизации, нации. Это уникальные артефакты, которые не восстанавливаются. Сейчас мы увидели, что во многих музеях мгновенно рассыпалась система охраны. У нас охрана не уходила, но несколько дней мы чувствовали себя достаточно тревожно. При этом мы продолжали работать в своем обычном графике, и посетители были у нас каждый день. В нашем музее раздражающим фактором может являться слово "русский" в названии. Несмотря на то, что мы всегда позиционировали себя как украинский музей, сохраняющий славянские артефакты. Опасность была не в возможном ограблении, а в разрушениях, связанных с переизбытком адреналина. Мы не снимали ни баннеры, ни вывески. У нас относительно защищен периметр здания музея. Самооборона предложили нам помощь в случае нападения. У них есть понимание, что такое музей и его ценность. Кроме того, активизировалось музейное сообщество, мы с директорами других музеев находились на постоянной связи и готовы были в любой момент выехать на помощь друг другу.
Думаю, что определенная растерянность от ситуации спровоцирована еще и тем, что мы слишком привыкли жить в мире, и потеряли многие защитные свойства. В отличие от России, которая гораздо меньше жила в мире, ведь у них происходило постоянное обыгрывание военной ситуации. Меня в собранном и спокойном состоянии держит понимание того, что я отвечаю за свою семью, свой музей и свой коллектив. Я не могу позволить себе поддаваться панике. В первую очередь я дал задание своим сотрудникам возобновить планы гражданской обороны. Сейчас у нас уже есть план эвакуации людей в случае опасности. А вот эвакуация ценностей зависит от министерства культуры, в котором на сегодня нет ничего. Для того чтобы возобновить систему безопасности музеев уже сейчас необходимо наладить работу с архивными данными и активно двигаться в этом направлении.
Еще сейчас нельзя полностью исключить всплеск агрессии по отношению к музеям, связанным с русской культурой. Однако надо понимать, что русская культура - это составляющая славянской культуры в целом. У нас в Украине есть ценности, которые могут возобновить наше государство. Это - свобода человека, традиции семьи и культурное наследие страны, хранящееся в музеях. Духовная и физическая константа. Относиться друг другу с пониманием и толерантностью, уважением – вот, что сейчас важно".
Взгляд на ситуацию с музеями со стороны общественности. "Голубой щит"
Мнение о том, что систему безопасности украинских музеев необходимо выводить на качественно-новый уровень выразил и активист, который одним из первых включился в работу по защите музеев, Тимур Бобровский: "Поначалу для меня Майдан был исключительно гражданской позицией. Я не занимался не музеями ни этой темой, а строил и охранял баррикады, убирал мусор, помогал в организации необходимых процессов. Гражданская инициатива помощи музеям должна была бы возникнуть раньше, чтобы предупредить опасность, когда в зону конфликта попали сразу и Художественный музей, и Музей истории Киева. Но самоорганизация на Майдане была сама по себе не простым и трудоемким процессом. Так как мы находились по свою сторону баррикад, то представители милиции не шли с нами ни на какой диалог. Министерство культуры абстрагировалось полностью и просто не обращало на эту ситуацию внимания. Возникшая в это время в Украине волонтерская организация по защите музеев, архивов и библиотек "Голубой щит" хоть и я является по сути общественной, в большинстве стран мира инициативу по ее созданию проявляет все-таки государственная структура, которая заинтересована в общественной поддержке. У нас этого ничего не было.
"Голубой щит" появился не сразу. Сначала возникла экстренная ситуация, что нужно спасать фонды музея истории Киева и мы, волонтеры, явочным порядком стали помогать. В этот момент у меня оказались контакты Самообороны Майдана, и я обратился к ним за советом как можно помочь музеям города в целом. У Самообороны в свою очередь в тот момент возникла необходимость в поддержке собственного реноме, потому что на них пытались списать любые погромы и беспорядки. Поэтому реакция с их стороны была быстрой, и мы определили, что удобным будет формат создания группы быстрого реагирования, способной по сигналу выезжать на место. Получилось так, что роль коммуникатора досталась мне. В течение десяти дней я круглосуточно дежурил при штабе Самообороны с одной стороны, а с другой в постоянном контакте с директорами музеев.
Одновременно с этим процессом в ИКОМе е и ИКОМОСе появилась инициатива создания "Голубого щита", после чего мы просто объединили с ними усилия. И стали координировать вопросы, связанные с сохранностью музеев, архивов и библиотек. И хотя мандаты организации "Голубой щит" не подкреплены государственными структурами, наличие бумаги с официальной печатью скорее работает как психологический инструмент в переговорном процессе.
Слава Богу, за время нашей службы нам ни разу не пришлось входить в силовые противостояния. В большей степени мы оказывали моральную поддержку, и в основном для решения ситуаций нужно было строить диалог всех сторон. Первые три-четыре ночи были очень беспокойными, но к счастью у нас не было криминальных происшествий и ни один из музеев, библиотек и архивов не пострадали.
Как международная организация "Голубой щит" существует с конца восьмидесятых годов, а как украинский национальный комитет он был основан 21 февраля этого года. Люди, представляющие руководство общественных организаций ИКОМОС, ИКОМ и БАФИ скооперировались и подписали меморандум о создании этой общественной организации. По сути это общественная структура, у которой есть контакты с несколькими десятками человек, которые по мере возможности нам помогают – от дежурств в музеях до перевозки и разгрузки экспонатов и так далее.
За прошедшее время самыми трудными моментами были провокации, связанные с Киево-Печерской Лаврой, потому что заповедник кроме всего прочего в какой-то мере является политическим объектом, так как там существует монастырь московского патриархата. Естественно вокруг него сразу же стали возникать конфликтные ситуации с представителями киевского патриархата. Там с одной стороны собирались верующие, в основном старушки, приезжали их так называемая охрана – казаки, которые в острые момент почему-то исчезали, с другой же стороны выступали митингующие, которые на революционной волне, поддерживали киевский патриархат и требовали проверки всех помещений монастыря. Мы с самообороной приезжали туда дважды, и оба раза нам удалось полностью урегулировать конфликт переговорами, после чего там даже не требовалось оставлять охрану. И, безусловно, мы постоянно были на связи.
Еще один сложный момент – сейчас в музейном сообществе есть обиженные директора музеев, которые почувствовав момент, начали собственную игру. Касательно Лавры, именно общественные организации посоветовали руководству на несколько дней закрыть ее от посещений, в связи со сложной обстановкой, а прежнее руководство заповедника стали требовать ее открыть и на этой почве разворачивался отдельный конфликт, подкрепленный негативной информационной волной. Из монастыря никто ничего не вывозил и ничего не уничтожал на его территории.
В целом надо отметить, что благодаря усилиям самообороны в районах ситуация в Киеве стабилизировалась достаточно быстро – практически за неделю и сегодня город не менее безопасен чем он был полгода назад. Радует ситуация, что ни по одному из музеев не было поползновения на мародерство. У директоров музеев были телефоны мой и горячей линии Самообороны, поэтому они могли рассчитывать на нашу поддержку круглосуточно.
Что касается организация "Голубой щит", то она будет существовать свою деятельность постоянно, в случае необходимости проявляя активность, которая может возникать не только в связи с политическими конфликтами, но и с природными и техногенными явлениями. "Голубой щит" – это организация общественности в помощи по сохранению культурного наследия. Сейчас руководство организации работает над созданием региональных представительств. Такой филиал уже полноценно работает во Львове, есть отдельные представители в крупных областных городах, но на сейчас самое больное место это, безусловно, Крым. Мы все время на связи с музеями и заповедниками в Крыму и сейчас они говорят, что у них все спокойно.
Но мы не знаем как повернется ситуация завтра. И лучше чем реагировать на исход ситуации, ее предупредить. Я думаю, что в ближайшее время мы постараемся сделать пробную миссию в Крым, чтобы увидеть ситуацию на месте. Зная специфику, например, Севастополя, я более чем уверен, что вопрос может возникнуть как раз не с мародерством, речь может идти о захвате экспозиций или реэкспозиции музейных коллекций, перераспределении экспонатов между другими музеями, или срочная организация выездной выставки в Москве. Таких вещей нельзя допускать, потому что мы понимаем, что может происходить именно в результате таких спонтанных действий.
На сегодня меня настораживает спокойствие крымчан, большинство которых уверенны в том, что действия могут происходить исключительно вокруг военных объектов. Из налаженных систем безопасности в музеях, на сегодня есть только система эвакуации сотрудников при пожаре, другие форс-мажорные, а тем более военные действия просто не рассматривались.
Полгода назад я участвовал в работе над планом управления национальным заповедником "Херсонес Таврический", перед включением его в список мирового наследия. При работе над планом управления мы консультировались с экспертами, у которых был ряд замечаний, но никто не мог предположить необходимость выработки действий на случай военной опасности. Крым в принципе считался одним из наиболее спокойных регионов. На сегодня, я думаю о том, что нам необходимо делать дополнение к плану управления и продумывать эту ситуацию. Но делать это возможно только совместно с сотрудниками заповедника. Они в свою очередь пока воспринимают ситуацию очень спокойно. Несмотря на то, что на территорию Херсонеса уже приходили люди в военной форме, которые говорили о необходимости посадки военного вертолета на территории заповедника. Это, действительно, единственная в этой части города не застроенная территория, где может приземлиться вертолет. Руководство заповедника от этой ситуации отбились и посадка вертолета не состоялась, но это уже звоночки. А если кто-то захочет рыть окопы на территории археологического памятника? Поэтому в ближайшее время мы планируем осуществить миссию в Крым, чтобы попытаться выработать необходимые шаги. Это именно та ситуация, над которой мы сейчас работаем. Сейчас важно объединение усилий для спасения памятников. Севастополь в этом смысле уникальное место концентрации памятников культурного наследия.
Музеефикация Майдана
По словам Тимура Бобровского: "Музефикация событий Майдана – это инициатива штаба Самообороны. Сейчас задача даже не создание музея, а спасение экспонатов, поскольку на Майдане происходит ротация, многие уезжают и что-то увозят с собой, многие приезжают и по незнанию воспринимают некоторые предметы как мусор. Сейчас работают несколько групп волонтеров, которые каждый день отслеживают по баррикадам новые вещи. Многие вещи спрятаны внутри баррикад, когда их будут разбирать, то много чего появится именно оттуда. На самом деле сейчас вся территория Майдана сама по себе гигантский музей, куда приходят люди. У нас есть договоренность со всеми баррикадами о том, что они смотрят за предметами, которые находятся радом с ними. Многие вещи нам уже удалось перевезти, частично они в музее Гончара, частично в заповеднике София Киевская.
Так как у меня есть опыт работы с недвижимыми памятниками, то я сейчас пытаюсь создать документацию того, что необходимо сохранить на месте. Потому что понятно, что баррикады не будут сохраняться, они состоят из мусора и это нельзя сохранить навсегда. Их нужно разбирать и думать о том, как это может быть, например, отроссированно, чтобы осталось понимание по расположению баррикад. Возможно создание на этих местах стендов с фотографиями на стадии музеефикации. Знаю, что сейчас одна из волонтерских групп начала 3D сканирование отдельных объектов.
Возможно, удастся сохранить несколько фрагментов каменных стенок, но они стали появляться уже после 20-го февраля. А вот те вещи, которые сохранили отпечатки событий на Институтской – простреленные фонарные столбы, дорожные знаки, ситилайты и места, где непосредственно гибли люди необходимо оставить в том виде, в котором они есть. Я стараюсь зафиксировать все эти места, чтобы на будущее понять возможности дальнейшей работы по наземной части этого музея.
Скорее всего, пять-шесть объектов будут сохранены как недвижимые. Мы планируем объединить две зоны активных действий на Грушевского и Институтской как места массовой гибели людей. Как памятные места. Не маловажно, что по следам пуль на фонарных столбах, дорожных знаках и ситилайтах отчетливо видно направление стрельбы и с какой стороны баррикад она осуществлялась. Чтобы воссоздать картину произошедшего достаточно внимательно осмотреть эти места, поэтому важно максимально сохранить их нынешний вид для истории".
Как сообщал MIGnews.com.ua, принято решение о том, чтобы предметы роскоши и экспонаты из резиденции "Межигорье" временно перевезти в Национального художественного музея Украины. По словам Анны Вивчар, заведующей научно-исследовательским отделом фондов НХМУ, "сокровища" в музей привозили партиями. На сегодняшний день количество экспонатов достигло уже 250 наименований. Среди ценных вещей - историческая книга и издание 1574 года "Апостол", которая была отпечатана в типографии одного из первых восточнославянских типографов Ивана Федорова.
