- Референдумы - излюбленное оружие диктаторов. Генерал Франко перед тем, как государство вернулось к демократии, провел целых два референдума. Сепаратисты, призывающие к отделению от Испании, повторяют тактику нацистов, - заявил в интервью Bloomberg министр иностранных дел Испании Альфонсо Дастис.

Формально референдум в Каталонии, если он состоится, не будет иметь никакой силы – конституцией Испании не предусмотрено никаких механизмов выхода той или иной провинции из состава страны. Более того, та же конституция прямо указывает, что королевство едино и неделимо. Но многим каталонцам плевать на любые формальности и даже на конституцию.

Дело дошло до прямого неподчинения центральным властям, граничащего с саботажем. Так, работники каталонских портов отказались доставлять на берег солдат Национальной гвардии, переброшенных к мятежной провинции и расквартированных на пассажирских лайнерах.

Испанский премьер Мариано Рахой едва ли не ежедневно выступает по телевидению, призывая жителей Каталонии "не заходить слишком далеко" и называя идею независимости провинции химерой.

Но на деле Каталония уже сейчас, еще до референдума, во многом поступает как независимый регион. Так, местный министр внутренних дел призвал полицейских провинции фактически к неподчинению центральным властям, заявив, что назначенный ими начальник силовиков всей Испании нелегитимен.

Подобная борьба идет на всех уровнях власти, причем, на конституцию все меньше внимания обращают обе стороны. В Мадриде, кстати, действуют не только кнутом вроде ареста политиков и уничтожения отпечатанных к голосованию бюллетеней. Есть в запасе у центра и пряник: широкая не только политическая, но и финансовая автономия.

Министр финансов Испании Луис де Гиндос пообещал каталонцам свой отдельный бюджет, доходы которого не будут направляться ни в какие другие провинции королевства. Правда, он оговорился, что разговор о своем отдельном бюджете будет продолжен только в случае, если каталонцы откажутся от референдума. Да и обещания запросто могли быть восприняты как издевательство, ибо прозвучали на следующий день после того, как Мадрид взял под свой полный контроль все каталонские финансы в попытке предотвратить финансирование референдума.

Однако ход мыслей испанских чиновников верный: сепаратистские настроения ныне чаще всего подпитываются экономическими соображениями. И донецких любителей Владимира Путина, прыгавших под украинские танки, и шотландских ревнителей традиций, инициировавших свой референдум о независимости в 2014 году, и каталонских приверженцев идеи выхода из состава Испании объединяет одно: все они уверены, что вырвавшись из-под контроля центра, они тут же получат необыкновенный рост зарплат, пенсий и пособий.

Любимый "регионалами" и подхваченный идеологами оккупантов на начальном этапе российского вторжения лозунг "Донбасс кормит всю Украину" имеет своего западноевропейского брата-близнеца: "Каталония кормит всю Испанию".

Нынешние каталонские сепаратисты даже ставят экономические обоснования своих идей превыше исторических или культурных.

- Правительство Испании отбирает у Каталонии до 10% нашего ВВП, что составляет около 20 миллиардов евро ежегодно. Эти деньги никогда не возвращаются в регион в виде инвестиций или для оплаты социальных услуг... Но ущерб не ограничивается 20 миллиардами евро. Испанское правительство умышленно ограничивает инвестиции в нашу экономику так как не хочет, чтобы каталонская экономика обогнала экономику Мадрида, - говорится в одном сепаратистских воззваний.

Подобная аргументация использовалась и шотландскими сепаратистами накануне (кстати, разрешенного властями Великобритании) референдума о независимости этой части Соединенного королевства. Во многом она справедлива: Каталония и Шотландия — действительно экономически одни из наиболее развитых частей своих государств. Теоретически, выход из состава "материнских" стран может стать причной роста доходов жителей сепаратистких регионов: с центром же больше делиться не надо.

Но на деле все гораздо сложнее. Экономический успех во многом строится на устоявшихся связях между компаниями и институциями как внутри того или иного региона так и за его пределами. И любое изменение статус-кво, особенно такое серьезное, как переподчинение другому центру или обретение собственной государственности неизбежно эти связи рвет.

Противники шотландской независимости смогли донести это до избирателей при помощи очень простого примера:  шотландская банковская система устойчива и пользуется доверием клиентов во многом потому, что является частью глобального британского финансового мира, столетиями действующего по известным и понятным вкладчикам правилам. Выход из этого мира станет сигналом для клиентов о том, что столь знакомые правила могут измениться, что, скорее всего, вызовет отток капитала. Вместо банковской отрасли можно поставить любую другую: машиностроение, фармакология, образование - все они существуют не сами по себе, а в комплексе устоявшихся связей, которые могут попросту не выдержать пересмотра границ.

Испанские власти скорее действуют не убеждением, а силой, всерьез считая, что большинство каталонцев выскажется за независимость провинции на нелегитимном, но столь важном референдуме. Тогда никакие ссылки на и без того подзабытую конституцию, запрещающую отделение провинций, уже могу не сработать. И тогда Мадриду останется или принять позицию каталонцев, пускай и с какими-то оговорками, или силовыми методами подчинить себе скатывающуюся едва ли не к мятежу провинцию.